#23 Анна Бабяшкина - Монетизация творчества в 21 веке

А для тех, кто любит читать, ниже полный текст выпуска.

Анна: Всем привет. С вами Анна Лобанова и проект для творческих людей Арткоин. Сегодня у нас необычный выпуск, потому что говорить мы будем о книге. Книга называется "Экономика творчества в 21 веке" и выйдет она в апреле 2021 года в издательстве Livebook. Говорим о ней с главным редактором, переводчицей и писательницей Анной Бабяшкиной. Аня, привет.

Анна Б.: Привет.

Анна: Первый вопрос, который я не могу тебе не задать, автор книги, Уильям Дерезевиц, в самом начале говорит о том, что его не стоит называть творческим человеком, он не творец и при этом мы понимаем, что он писатель и это не первая его книга. Как ты считаешь, это такая немного поза или он искренне верит, что если человек становится профессионалом и чем-то занимается для зарабатывания денег, то это уже не очень творчество?

Анна Б.: Мне кажется, он просто считает себя скорее ученым и исследователем, чем писателем. И свою работу он считает скорее работой научной, социологической, чем актом какого-то творчества. И только поэтому, мне кажется, он не называет себя писателем.

Анна: Должна согласиться. Я прочитала книгу, чтобы подготовиться к интервью, она тянет на серьезный философский труд. Я себе сделала много ссылок, сносок и цитат. Первая из них, дословно: "Лучшее время, чтобы творить сейчас". Как говорит автор - это посыл современных IT- компаний и на его взгляд он нечестный, потому что сами авторы с ним не соглашаются. Так как ты писатель, скажи, пожалуйста, ты согласна с этим посылом или нет?

Анна Б.: Мне кажется, сейчас лучшее время, чтобы творить, а вот, чтобы продать своё творчество и монетизировать его, такое современное слово, чтобы зарабатывать этим, оно наверное, не самое лучшее. И собственно, автор приводит миллион доказательств, что это так. Действительно, сейчас творческим людям очень доступны сами средства производства, сейчас легко купить компьютер, гораздо легче, чем достать пишущую машинку, лет 30 назад пишущую машинку было очень тяжело достать. А сейчас ты можешь пойти в любой магазин, купить себе компьютер и писать. Ты можешь взять телефон и начать снимать видео. Ты можешь тут же начать записывать аудио. Ты можешь начать рисовать в планшете или рисовать на бумаге и тут же это сканировать и рассылать. То есть сам процесс производства контента - он как никогда доступен, но вопрос доступа к аудитории он наоборот, как никогда сложен, хотя казалось бы, весь интернет перед нами, выкладывай в Инстаграм, на Ютуб, на другие платформы. И вот твоя аудитория перед тобой, но не всё так просто. На самом деле большую часть внимания, и соответственно, большую часть доходов получают те, кто в топе и на самом верху. И это поляризация, она только нарастает с развитием технологий, как это не обидно.

Анна: Вот этот парадокс как раз Уильям тоже описывает очень подробно и обвиняет, как раз, в так называемой демонетизации творчества современный интернет. Ты тоже думаешь, что он зло?

Анна Б.: Я не думаю что интернет - зло. Жизнь такова, какова она есть и больше ни какова. И у нас есть объективная реальность, в которой нам приходиться существовать. И несмотря на то, что он обвиняет интернет он всё-таки предлагает принять это как данность и научиться использовать это себе во благо, понимая все риски и подводные камни, которые в себе эта система таит.

Анна: Да. Но есть такой момент, который сам себе противоречит, он сначала очень активно обвиняет интернет, а потом начинает писать про его плюсы. И я так понимаю, что автор видимо пытается эти продукты со всех сторон рассмотреть. Есть еще момент, где он пишет, что при всех минусах, потере возможности заработка старых вариантов и их усложнение, есть появление современных, например, краудфандинг. На сколько ты в него веришь?

Анна Б.: Я никогда не играла в эту игру. Поэтому я не знаю насколько она работает. Но с другой стороны я знаю весьма успешный опыт Саши Мартыновой, наверное, ты тоже знаешь, переводчицу и писателя, она под свои проекты успешно собирает краудфандинг и несколько проектов она запускала совместно с нашим издательством, например, свою книгу "Дышите дальше", которая посвящена проблемам жизни с онкологией и как с этим примириться и найти надежду. С этим нужно уметь работать, если ты умеешь с этим работать, то оно помогает, вопрос в том, что не все художники и творцы умеют работать с этими инструментами - это отдельный скилс. Написать книгу - это один навык, а суметь собрать под неё финансирование - это уже менеджерские предпринимательские таланты и усилия. Меня поразило, что в этой книге автор беседовал со множеством людей, занятых в творческих областях с писателями, художниками, музыкантами, киношниками, актерами, то есть со всеми - со всеми людьми, которые пытаются зарабатывать на жизнь творчеством. И по результатам этих интервью глубинных, он вывел такую формулу, что сегодня творец на создание творческого продукта тратит от 10 до 20% своего времени. Всё остальное время он тратит непосредственно на предпринимательскую менеджерскую работу, на то, чтобы продать, оформить, вести соцсети, спромоутировать, оформить бумаги, накладные и вот это всё. И не у всех к этому есть таланты. Получается, что сегодня в более выигрышной ситуации находится человек - оркестр, который умеет и пресс-релиз написать, и с блогерами сдружиться, и проект свой им прорекламировать, и презентацию устроить, и договор сочинить и подписать, и накладную, и всё-всё-всё. В этом смысле старая система была более лояльна к художнику, потому что дело автора было - написать книгу, отдать её в издательство, поругаться с редактором и успокоиться на этом, а дальше в дело вступало непосредственно издательство. Сейчас даже если автор успешно выполнил первую часть контракта - написал книгу и сдал ее в издательство, отработал с редактором, на этом его обязанности, как правило, не заканчиваются. Дальше ему предстоит писать посты и у себя в блоге, и в блоге издательства, участвовать в пресс-конференциях, в бесконечных стримах, подкастах, встречах с читателями, ярмарках, то есть огромная часть промоутерской работы ложится сегодня на творца. И в этом, мне кажется, глобальное отличие, которое Дерезевиц очень детально описал в своей работе.

Анна: Да, и в связи с этим у меня есть сразу несколько вопросов. Во-первых, как ты считаешь, действительно творец = предприниматель в современном мире и других вариантов нет?

Анна Б.: Другие варианты есть. Конечно, они есть. Просто они более редкие. Например, в нашем издательстве уже много лет успешно выходит книга "Дом, в котором" Мариам Петросян. И здесь сам текст оказался такой невероятной силы, что автор даже никак не участвует и не пытается его продвигать. Он продвигает себя сам. Это magic! Она не даёт пресс-конференции, она не ведет блог, не даёт интервью журналистам, это происходит само. То же самое мы видим на примере романа Фредрика Бакмана, абсолютно мировой бестселлер, автор при этом затворник, который не принял участие ни в одной церемонии награждения своих книг, настолько он интроверт. И если взять пример Элена Ферранте, даже никто не знает, кто скрывается под этим псевдонимом, ни одного интервью, ни одного поста в социальных сетях, но тогда должна быть какая-то другая магия. Но таких исключений можно перечислить по пальцам рук и это исключение, подтверждающее правило - о них все говорят, потому что большинству приходится делать вот это всё.

Анна: То есть получается, что в современном мире творчество и искусство, про которое пишет автор - это уже не работа, а исключительно предпринимательская деятельность?

Анна Б.: Мне кажется, что это искусство, ты всё равно должен произвести смыслы, ты можешь сколько угодно предпринимать усилий вокруг пустышки, но ты просто напрасно их потратишь, если ты не произвёл непосредственно сам объект искусства, у тебя тогда просто нечего продавать, нет предмета вокруг которого можно что-то предпринимать. В начале ты создаёшь продукт, само искусство, а потом уже начинаешь вокруг него предпринимать действия.

Анна: Мне кажется, что очень часто, к сожалению, в современном мире, наоборот, человек понимает, что у него есть некая аудитория, он уже собрал какое-то ядро и начинает придумывать, а что же я теперь буду для них делать?

Анна Б.: Что бы мне продать? Как не конвертировать этих людей в деньги?

Анна: Да, как ни грустно, обратный путь, сейчас тоже работает.

Анна Б.: Работает. Конечно, мы видим миллионы книг блогеров, которые изданы только потому что это известный блогер и у него есть аудитория. И, как правило, это просто собранные под одну обложку посты, иногда получаются хорошие книги, действительно. Как у Владимира Гуреева, например. Но очень часто это получается пустышка, такая книжка-однодневка, которая живёт буквально один сезон и всё.

Анна: То есть получается это таких два разных пути по большому счету, да?

Анна Б.: Да.

Анна: Еще такой вопрос, Уильям тоже про него пишет, что из-за того, что творцы вынуждены очень много времени тратить на другую деятельность, либо из-за того, что их творчество не приносит им денег и они переводят его в хобби, то вынуждены зарабатывать как-то ещё. Мы имеем очень большое количество не профессионалов по большому счёту, и что сейчас век дилетантства. Ты согласна с ним?

Анна Б.: Я не могу судить о других сферах, не знаю, что там происходит у музыкантов, актеров, режиссёров. Мне кажется, что режиссёры занимаются своей деятельностью профессионально, если человек стал режиссёром, он на это живёт и занимается только этим. Но если говорить про писателей, я, по-моему, не знаю никого, кто бы жил именно на писательские доходы, у всех есть нормальная работа.

Анна: То есть действительно любимое дело переходит в хобби?

Анна Б.: Да.

Анна: По поводу писателей, меня поразила цитата, я её тоже выписала: "Зачем платить писателю, если он не перестанет писать в любом случае" - и совершенно, на мой взгляд, честно и оправдано возмущается. Ты когда-нибудь слышала такую мысль, может быть не дословно?

Анна Б.: Я слышала такую мысль и более того, я слышала, что только тот писатель и настоящий, который продолжит писать, несмотря ни на что. Если ты можешь не писать, то не пиши!

Анна: О, сценаристы то же самое говорят! И режиссёры тоже. Можешь не снимать - не снимай!

Анна Б.: Да-да-да. А получается, если есть такие обстоятельства, которые тебя могут удержать от писания, то ты вообще не писатель. А настоящий писатель будет писать, даже если по нему будет ехать бетонный каток. Но мне кажется, это фальшь - истина, которую произносят для того, чтобы именно не платить людям творческого труда, пиратить их книги и держать их в черном теле. Это очень опасная история, потому что в итоге мы получаем, что у человека очень мало времени для работы над книгой, он делает это урывками, ночами. Те писатели, которых я знаю, у них обычно такой ритм жизни, а если у них ещё есть дети, то это люди, которые встают в 4 утра и до работы пару часов, до 6-7-ми, пока дети не проснулись, есть возможность что-то успеть написать. Но это жизнь на износ. Ты можешь жить в таком режиме, с 10 до 4-х спать, ну два-три месяца, но ты не можешь этого делать постоянно, тем самым - не можешь уходить слишком глубоко в свой текст. С одной стороны это связывает их очень сильно с реальностью, они понимают, что у всех есть проблемы, им легко почувствовать себя в шкуре маленького человека, а с другой стороны - ты видишь людей, которые не в силах нести эту двойную нагрузку: семью, работу + творчество. И они отказываются ни от творчества, они отказываются от семьи, от нормальной работы, которая приносила бы им какой-то стабильный доход. И существуют на какие-то очень скромные деньги полностью уходя в эту раковину искусства, они ему служат. В итоге они, по-моему, теряют всё, потому что они очень связаны с реальностью, и люди не могут узнать себя в их произведениях. В этих произведениях не будет детей, не будет собак, не будет вечеринок, пикников, поездок на море, там будут в таком произведении, как правило, одинокий страдающий художник, которого все ненавидят, а он гений. И какая-то легкая шизофрения и безумие, а ведь это очень талантливые люди, которые готовы, и они на самом деле любят искусство, готовы ему служить. Но не у всех есть физически этот запас сил, чтобы жить в таком напряженном графике, когда ты покупаешь себе время для творчества ценой того, что ты не спишь.

Анна: И собственно, автор опять же говорит, что это ведёт нас к двум проблемам: первое - это то, что искусство становится очень элитарным. Второе, если мы берём в пример писателей, они не могут писать обо всём, потому что они не видят всю жизнь. И ещё то, что общество несёт ответственность за то, какое искусство производят творцы сейчас. Потому что оно влияет на следующие поколения, и по сути, создавая определенную жизнь творцам, мы создаем определенный взгляд на мир следующему поколению, своим детям. Это же очень страшно, мне кажется?

Анна Б.: Да. Если взять рукописи, например, самотёк, которые приходят, это по большей части будут тексты о большом несчастье, о неустроенности, бедности, о том, как этот мир суров, не приспособлен для жизни. И мне кажется, это во многом результат нашего отношения к тому, что мы хотим получать как можно больше культуры. Большинство хотят, чтобы нас как-то развлекли, желательно получше и бесплатно.

Анна: Да, вот это опять же вопрос, что интернет приучил нас к тому, что если это не бесплатно, то это стоит так дешево, что уже даже и не хочется искать бесплатно, потому что оно стоит копейки. А в итоге обратная сторона….

Анна Б.: Но даже эти копейки платить люди не хотят.

Анна: Я несколько лет назад прочитала, не помню где, такую мысль, но она меня потрясла, и это изменило всё в моей жизни: "Если вы хотите зарабатывать каким-либо творчеством, какое вы имеете право это творчество чужих людей обесценивать". И в этом столько смысла, что я с того момента перестала смотреть какие-либо нелегальные фильмы или что-то ещё.

Анна Б.: Вопрос в том, что если ты потребляешь продукт и не платишь за него, значит за него платит кто-то другой. Вопрос: кто за него платит и зачем он это делает? В СМИ всё происходит быстрее, чем в культуре, потому что там более короткий цикл. Я давно не встречала людей, которые бы платили за подписку на газету или журнал и что мы получили? Сегодня у нас СМИ живут по рекламной модели, никто не платит за подписку на Forbes или газету Ведомости, кто-то наверное, платит, но очень мало. В результате кто девушку кормит, тот её и танцует. Газета не обслуживает интересы читателя. Читатель думает, что он её потребитель, но нет, он её товар. Вот в чём дело. И поэтому газета не будет писать о том, что важно для тебя, она будет писать о том, что важно рекламодателю. Она будет писать и обслуживать интерес тех, кто платит. И когда люди говорят, я не хочу платить за информацию, когда её и так много бесплатной, да, но тогда тебя будут кормить той информацией, которая выгодна тем, кто финансирует это СМИ. Пойди сейчас с какой-нибудь важной общественной проблемой приди в Forbes или Коммерсант, сначала посмотрят на кого ты пытаешься накрошить бублик - есть он в числе рекламодателей или нет? Если он есть, то какой это бюджет, и стоит ли твоя новость того, чтобы портить отношения с банком, который даёт большую часть рекламных бюджетов вообще в стране. Пойди пожалуйся на сервис и попроси об этом написать журналиста, ты не платишь за СМИ, поэтому напишут то, что будет интересно банку, а не то, что хочешь сообщить, увидеть на страницах ты. Если мы хотим, чтобы на страницах книг были наши проблемы, наши реальные характеры, то, что происходит у нас здесь, чтобы мы находили своё отражение и ответы на свои собственные вопросы в этих книгах, то мы должны за них платить.

Анна: Уильям говорит о том, что экономика 21 века ведёт к тому, что всё очень сильно меняется, очень сильно сегментируется и дешевеет, и что искусство первым это почувствовало, но скоро и в других областях жизни, в других отраслях будет это изменение. Когда это читаешь, начинаешь думать о том, что всё плохо будет у всех…

Анна Б.: Ну как, если всё будет дешевое, то всё будет доступное, если это падение стоимости будет во всех отраслях. Но, что-то я не вижу, чтобы дешевели квартиры, покажите мне, где они дешевеют? Я не вижу, чтобы дешевела ипотека, процент как был 11, так и стался на том же уровне. Банковские услуги не дешевеют, транспорт, еда. А что дешевеет?

Анна: Я подозреваю, что не дешевеет то, что пользуется спросом, как всегда. То что люди будут покупать всё равно. А обесценивается, наверное, то, что можно обесценить.

Анна Б.: Мне кажется, автор же пишет всё-таки глядя на ситуацию, глазами из США, и он находится в рамках их экономической ситуации, может быть у них что-то и дешевеет, но у нас. Какие-то реальные объекты не дешевеют нисколько.

Анна: Если вернуться к дилетантству, из-за того, что нет возможности у большинства творцов нормально посвятить себя творчеству, не приведёт ли это нас к вторичности и отсутствию развития и движения вперед искусства? Как ты думаешь?

Анна Б.: Мне кажется, это такой неостановимый процесс, на который деньги в принципе не повлияют, если человеку это интересно, он на самом деле будет этим заниматься, это правда. Возможно мы этого не увидим или этого не увидит широкая аудитория, но в каких-то более локальных сообществах, в тех же сообществах художников, групповых чатах, вечеринках, в межличностном общении всё равно будут искать новые пути, новые варианты и новые парадигмы. Это невозможно, как пример, люди даже в ГУЛАГе сочиняли.

Анна: Такой у меня еще есть вопрос Уильям очень подробно описывает то, что в контексте искусства не принято говорить про деньги и поэтому создается очень много мифов, потому что люди не знают, как это происходит на самом деле? Как ты считаешь в нашей стране то же самое или это американская культура?

Анна Б.: Мне кажется, уж насколько у американцев принято говорить про деньги и если даже они стесняются, то у нас это ещё в большей степени тема замалчиваемая, которая обходится вниманием. Если ты берёшь западное СМИ, посвященное книжному бизнесу: PublishersWeekly или BookSellers, ты можешь найти там размеры авансов, которые были выплачены авторам, найти суммы, за которые были куплены права на экранизацию, увидеть какой был аукцион, какие издательства предложили какой аванс за эту книгу. Все эти цифры в открытом доступе. То у нас - пойди узнай, кто сколько зарабатывает, какой автор имеет какой процент роялти, какой аванс кому был выплачен, — ты никогда не узнаешь эту информацию. Однажды, когда я была книжным журналистом, накануне Нового года, Эксмо, видимо в процессе новогодней вечеринки отправил пресс-релиз с суммами дохода, типа вот наши топ-10 авторов в этом году по доходам. И там были конкретные суммы, вот Дарья Донцова - столько-то миллионов, Татьяна Устинова - столько-то миллионов, они как бы хотели похвастаться. Я так удивилась! Я в первый раз увидела про деньги, которые зарабатывают писатели в официальном пресс-релизе, я тут же радостно разместила этот пост у себя в Facebook и несмотря на новогоднюю вечеринку мне тут же позвонили три пиарщика из Эксмо и стали кричать: "Ой, мы это нечаянно сделали, удали, пожалуйста, немедленно!" Я удалила.

Анна: Я могу сказать, что, например, когда я подписываю договор, как режиссёр, там есть пункт, что я обязана не разглашать сумму гонорара.

Анна Б.: Да.

Анна: Вообще! Никому! Я подозреваю, что да, такая принята история. Как ты считаешь, связано ли это с тем, что творцам это отдельная проблема, или в принципе неловко просить деньги за свой труд? Я думаю, что это такое наше наследие и в нашей стране так принято, и это одна из причин, почему я захотела сделать этот проект, потому что я поняла, что это табу, очень болезненная тема и очень многие боятся об этом говорить и не понимают, что с этим делать. Но когда я прочитала в этой книге, что оказывается в Америке это тоже очень развито, у меня было совершенное откровение. Как ты считаешь почему в итоге творцам неловко оценивать свой труд, неловко просить деньги за своё творчество?

Анна Б.: Дерезевиц очень ярко показывает причины, которые мешают авторам просить деньги за своё творчество. Первая, это миф о том, что творчество должно быть чисто, и как только ты начинаешь получать за него деньги, то вроде оно марается и становится уже каким-то не настоящим, а неким конъюнктурным продуктом. С другой стороны, они стесняются говорить о деньгах, потому что эти деньги на самом деле не очень большие, за исключением тех редких случаев, которые у всех на слуху: Джоан Роулинг, Джон Гришин, но таких авторов их буквально во всём мире знают и их очень мало. Во всех остальных случаях эти деньги очень маленькие и автору опять же стыдно эти деньги называть, потому что это вроде как его компрометирует потому что, если ты такой талантливый, то почему такой бедный? И с какой стороны ни посмотри, получается, что выгоднее о них молчать, чем сообщать о том, сколько ты заработал и напрямую их озвучивать.

Анна: Мне кажется, единственное исключение - это современное искусство, потому что там как раз наоборот очень активно оглашаются гонорары…

Анна Б.: Да, и это один из способов поднятия стоимости автора, насколько я знаю, там приняты даже какие-то фейковые оглашения, когда на самом деле картина не ушла за эти деньги, но ей создается таким образом провенанс…

Анна: Вопрос такой ещё, Дерезевиц ещё говорит о том, что по-настоящему оригинальное искусство всегда было экспериментальным и всегда возникали сложности, но раньше автору всё же какие-то средства, которые он за него получал, были достаточны для того, чтобы условно говоря, протянуть до того момента, когда он станет оценен по заслугам и станет более состоятельным. Сейчас получается этих заработков всё равно не хватает и таким образом мы теряем и средний класс из творцов, по крайней мере в Америке, то что рассказывает автор, и теряем самое необычное искусство, получается, что проще идти по проторенной дорожке, потому что понятен результат?

Анна Б.: Да, была же такая утопическая идея, все так верили, что вот интернет создаст нам возможности для того, чтобы каждый мог найти свою аудиторию и самые экспериментальные авангардные ни на кого не похожие творцы тоже могли найти свою аудиторию, а оказалось, что массовая аудитория, которую ты можешь найти в интернете, она любит очень массовые простые вещи и такого очень авангардного и экспериментального художника интернет поддерживать не готов. Если раньше был механизм экспертного отбора, например, издательства, которое могло взять и опубликовать Моби Дика, несмотря на то что книга аудитории не понравилась. Аудитория на тот момент была ещё не готова читать Моби Дика, но экспертное сообщество профессиональное внутри издательства оценило, оно могло понять, что это вещь, что это взойдёт, что это будет звучать в веках, что это лонгселлер. Сейчас с такой сложной экспериментальной необычной вещью найти деньги и найти издателя очень сложно. Вопрос в том, что у этих институций, которые раньше могли позволить себе такие эксперименты и такие рискованные вложения, сейчас у самих нет ресурса, чтобы эти эксперименты финансировать.

Анна: Да, поэтому в кино большие блокбастеры - это всегда франшизы, а какие-то экспериментальные фильмы максимум могут быть, если они очень дешевые, всё, других вариантов нет. Это грустно… Что делать новичкам возникает вопрос? Вот после этой книги? Прочитав, начинаешь думать, что делать людям, которые только сейчас делают выбор вообще идти в искусство или нет?

Анна Б.: Мне кажется те, кто об этом думают... Не идти. Не идти, да, всё-таки вот так. Если оно тебе прямо хочу, не могу и надо, то ты всё равно туда пойдешь. Ты будешь совмещать может с работой бариста и ещё с какой-то другой работой, но ты не сможешь этим не заниматься и бороться за переустройство системы. Например, сейчас насколько я знаю в литературе продавили эту идею, что российским писателям нужна система грантов. Она нужна. Потому что на Западе эквивалент этой системы грантов - есть такие писатели при университетах, когда писатель состоялся, он уже как-то о себе заявил, для многих университетов почётно и престижно предложить такому писателю ставку при университете, он немножко преподает. Он почётный профессор, при этом он сидит и пишет книгу, а университет его финансирует за право указывать его в своих документах официальных и за то что студенты смогут подойти к нему и пообщаться. У нас такой системы нет, какого-то найма, когда писателю бы предложили зарплату, долговременное финансирование на год-два, когда он мог бы сесть и написать книгу. Книга же по-нормальному пишется от 3 до 5 лет, такая проработанная, хорошая книга. И сейчас вынесено предложение и скоро появится система грантов, когда на конкурсной основе писатели смогут получать долгосрочное финансирование проектное под написание книги. Это будет очень круто!

Анна: Но это будут только состоявшиеся авторы, не новички?

Анна Б.: Да. Но тогда есть смысл состояться, потому что сейчас ты можешь быть состоявшимся автором и ты всё равно будешь бегать и бесконечно преподавать, и писать рецензии на чужие книги и не заниматься своим. Смотрите, думайте от хорошей жизни Ольга Славникова, Марина Степнова и другие очень состоявшиеся, очень успешные авторы безвылазно сидят и преподают. Например, Марина Степнова 10 лет писала свою книгу, я думаю, что во многом эти 10 лет были съедены тем, что она добывала себе хлеб, несмотря на то, что она лауреат "Большой книги" и невероятно любимый автор.

Анна: Связано ли это ещё с тем, что (я просто не очень знаю, как это у писателей устроено), что продажи старых тиражей не приносят больше писателям каких-то денег, которые позволяют им больше ничем не заниматься, раньше тоже эти продажи не позволяли?

Анна Б.: Смотря когда раньше. Если мы возьмем 90-е годы, когда были стотысячные тиражи или советские годы, когда (я тут взяла старенькую книжку "Секреты 100 фокусов", издана в советском союзе, в 70-м году, тираж 400000!!!) 400 тысяч!!! Про фокусы! Конечно, даже если автор получал 20 копеек с книги, то на таких тиражах ты можешь жить и писать новое. Сейчас таких тиражей просто нет! Если вы возьмёте Forbes, рейтинг он публикует раз в год, рейтинг самых тиражных книг, самые-самые бестсселеры года, там будут цифры порядка 15-20 тысяч - это бестсселер года! То есть даже если автор получит по доллару с книги, хотя он получит скорее всего меньше, всё равно это не те деньги, чтобы три года сидеть писать новую книгу.

Анна: Да, Уильям называет одной из причин, что просто переизбыток того самого искусства, что так как всего очень-очень много, потому что оно с веками опять же копилось, кроме современного, то и фокус внимания развивается.

Анна Б.: Да, понятное дело, что Толстой делает нас всех по тиражам.

Анна: А может в идеальном мире новичкам-творцам нужно преподавать эти самые предпринимательские знания?

Анна Б.: Если взять, например, что Уильям пишет про американскую систему образования, у них там есть отдельный курс - это менеджмент искусства, если ты учишься на художника, тебя учат, как составлять договоры, как продавать, как выставляться в галереях, как выстраивать бренд, как занимать свою нишу, то есть это всё целый предмет. Я ходила на лекцию, приезжали и преподавали в Шанинке профессоры из University of Bath, Великобританского, и рассказывали какое у них содержание курса, чему у них учат писателя, и у них тоже писателя учат монетизировать своё творчество, учат рекламировать, проводить презентации, писать пресс-релизы, вести блог, находить партнёров - это всё отдельная дисциплина.

Анна: То есть просто наше образование пока отстаёт, Дерезивиц, да, он пишет про то, что каждый творец должен обладать навыками самомаркетинга, саморекламы, самобренидинга и что это на данном этапе очень важно. Есть ещё у меня одна выписанная цитата: «А если мало кто представляет сколько авторов, особенно, молодых уходит из искусства ещё в начале творческого пути, то это только потому, что за каждой волной, разбивающейся о берег сразу накатывает другая, поэтому дефицита подающих надежды авторов не существует, просто они каждый год новые». Как ты её прокомментируешь?

Анна Б.: Это было всегда. Но это не повод не бороться за более лучший мир и не пытаться его выстроить.

Анна: Ещё очень интересный в книге рассматривается эффект, что очень многие творцы в Америке в возрасте около 40 лет, принимают осознанное решение уйти из искусства любого, понимая, что сейчас у них есть немного времени построить карьеру, а в 80 уже будет поздно что-либо делать…

Анна Б.: И они останутся без медицинской страховки, без пенсии, без собственного жилья и без детей, которые могут тебя прокормить хотя бы в старости, то есть они оказываются вообще ни с чем. И надо зафиксировать убытки и уходить из бизнеса. Чаще всего, насколько я поняла его мысль, это те, у кого не хватило денег и ресурса.

Анна: Как ты считаешь, у нас в стране такое тоже есть? Мне кажется я не встречала, у нас всё-таки люди как-то не меняют в это смысле путь на полпути в районе 40 лет. У нас нет такой тенденции пока?

Анна Б.: Мне кажется у нас не так много людей настолько одержимых, которые бы действительно всё поставили на карту. То есть они есть, но уже настолько всё поставили на карту, что они уже ничего не выиграют, если сменят. У нас в отличие от Америки есть ОМС, ты можешь пойти и полечиться, у нас есть гарантированная пенсия, так или иначе, в отличие от Америки, у нас нет долгов за образование, то есть они в настолько ужасающей ситуации. В Америке, если ты не скопил себе пенсию, у тебя её никакой не будет. У нас же пенсия у человека, который платил всю жизнь налоги или не платил, будет примерно одинаковая, 13000 рублей, то есть ты ничего не теряешь, пенсия будет, медстраховка будет, если есть жилье от бабушки или от дедушки, то в принципе у тебя всё нормально, ты не проваливаешься в такую глубокую социальную яму.

Анна: Такую тему ещё хочу поднять, автор тоже её немного затрагивает, на тему критики, что в связи с тем, что сейчас очень много дилетантства, в том числе и в критике, и это не очень хорошая сторона, и плюс появился интернет, творец сразу начинает сравниваться с первых шагов со всем миром и это очень сложный этап и насколько я понимаю Уильям советует сразу начинающим творцам признать, что они плохи, чтобы это пережить и идти дальше. Такой странный совет, подумалось мне.

Анна Б.: Да, но часто это успокаивает на самом деле, когда ты думаешь: "О, Господи! Я написал такую посредственную книгу! Как мне не провалиться под землю со стыда!" А потом думаешь: "Ну, в конце концов, это ведь не настолько что-то чудовищное от чего весь мир остановится и развалится?! Можно же жить с этим? Можно! Всё. Пошли дальше!" Кстати к этому призывают авторы очень многих книг и учебников по писательскому мастерству. А потом, если захочешь, можешь гениально её отредактировать.

Анна: Мне показалось в книге, отдельная её очень сильная сторона, что там есть интервью с реальными практиками, потому что они дают лучше картину, чем любые теоретики, тем более, что Дерезевиц берёт очень классных и по разным видам искусства и по возрастным категориям, и по разным степеням успеха, которых добились эти люди. И мне кажется это очень большой плюс книги и он даёт больше понимания, чем какие-то теоретические главы.

Анна Б.:Мне также были интересны все цифры, там же бесконечное количество цифр, сколько составляют авансы, какой процент уходит агенту, какой общий объём рынка, сколько людей зарабатывают столько то, а сколько людей - столько то, какой годовой доход, куда эти деньги тратятся, сколько уходит на аренду, на студию, на материалы, то есть вся эта финансовая часть, если он уже взялся писать про деньги, то он про них пишет, в том числе и конкретно с цифрами на руках, с исследованиями, с чеками - и это очень приятно, что это не только теоретизированная постановка проблемы, а предметное исследование.

Анна: Давай, наверное, подводя итог, озвучь, пожалуйста, как ты считаешь, будучи опять же еще и творческим человеком лично, кому эта книга будет интересна и полезна, прежде всего?

Анна Б.: Мне кажется, эта книга будет интересна и полезна всем людям, которые задумываются о творчестве, то есть творчество во всех его проявлениях. Она, мне кажется очень важна для менеджеров культуры, я бы советовала её прочитать, точнее хотела бы, чтобы её прочитали все меценаты, люди с большими деньгами. Я бы хотела, чтобы её прочитали те, кто потребляют культуру, чтобы они поняли, куда на самом деле могут пойти их деньги, если они перестанут скачивать у пиратов, например. А как это сильно может изменить жизнь творцов, потому что у многих же есть ощущение, что все писатели - они уже как Джоан Роулинг, деньги бочками солят и не знают куда их потратить.

Анна: Эта мысль меня очень поразила про то, что если большинство людей, которых Уильям спрашивал, если добились успеха какого-либо в творчестве и искусстве, то они говорили о том, что это не даёт им возможность состоятельно жить дальше, а даёт возможность продолжать заниматься этим самым творчеством. Это такой очень глубокий сильный вывод.

Анна Б.: Да, дай творцу деньги и он сделает ещё искусство.

Анна: Спасибо большое тебе за все ответы.

Анна Б.: Да, спасибо за интерес к этой книге. Я надеюсь, что она станет поводом, таким пусковым крючком, триггером, для того, чтобы не просто поговорить о проблеме, а что-то взять и возможно реально изменить в нашей системе грантов на книгоиздание, в системе грантов для писателей.

Анна: Да много чего, конечно, нуждается в государственной поддержке, в том числе и не только государственной.

Анна Б.: Мне понравилось как он описывает индекс Богемы, вводит это понятие, зачем вообще нам эти люди культуры? У нас есть хлеб и нам хорошо, нам и без ваших книг, песен, кино и плясок хорошо. Автор показывает, что если в сообществе есть люди культуры, то это повышает уровень жизни всего общества, повышает уровень цен на недвижимость там, где начинают скапливаться художники и творцы, хотя они и не могут её купить, но сам район делается дороже.

Анна: Это был, кстати, очень грустный для меня момент, когда там описывалось, как сначала тяжело и грустно живут художники в каком-то районе, наконец-то они делают его популярным, модным и крутым, и они вынуждены его покинуть, потому что у них теперь на это денег нет, а другие люди туда на результат их труда приедут радоваться жизни.

Анна Б.: Это говорит о том, что художники так же важны для самочувствия города, как парки, велодорожки, кофейни и без художников просто городская среда не получится.

Анна: Да. Не получится.

Напоминаем, что наш проект про творчество и деньги и с каждым новым выпуском мы двигаемся еще на один маленький шаг вперед в этих темах. В следующий раз нашим гостем будет каллиграф и художник Александр Буйницкий. И мы поговорим о том, каково это быть современным художником.